...Вечером первого июня 2001 года на тель-авивской набережной прогремел сильный взрыв, унесший жизни двадцати молодых людей, находившихся в тот момент у дискотеки "Дольфи", и не вовремя разбудивший министра иностранных дел Германии Йошку Фишера, который ночевал в гостинице неподалеку.

     Наутро сотни разгневанных евреев, многие из которых чудом уцелели прошедшей ночью, направились к находившейся рядом мечети и начали швырять в нее камни. Возбуждение толпы подогревалось слухами (как потом выяснилось, правдивыми), что террорист-самоубийца перед совершением своего богоугодного с исламской точки зрения поступка несколько дней пользовался гостеприимством прихожан этой мечети и их духовных наставников. Так или иначе, близко подойти к храму ревнителей Аллаха демонстранты не смогли. В дело вмешалась израильская полиция, которая под градом камней и других предметов, летящих в нее с обеих сторон, отстояла права граждан мусульманского вероисповедания на свободу совести.

     В это же самое время министр-социалист из демократической Германии успешно выполнял роль громоотвода по отношению к влюбленному в немцев с гитлеровских времен "лидеру палестинского народа". Попутно было высказано возмущение по поводу наглых попыток евреев использовать неуместный "инцидент" на тель-авивской дискотеке для того, чтобы помешать честным мусульманам молиться там, где они захотят...

     Десять месяцев спустя после тех трагических событий, в начале апреля нынешнего года, группа религиозных евреев попыталась реализовать свое законное право помолиться вблизи одной из главных святынь иудаизма - могилы Йосефа-праведника на окраине Шхема. Тем более что в ходе операции "Защитная стена" участок, на котором стояли уничтоженные палестинцами синагога и йешива "Од Йосеф хай", вновь оказались в наших руках.

     Но не тут-то было. Выполняя волю политического руководства, израильская армия запретила евреям молиться вблизи могилы Йосефа-праведника. О том, чтобы попытаться оценить размеры ущерба, причиненного нашей важнейшей святыне арабскими варварами в октябре 2000 года, тоже речь, естественно, не шла. Безусловно, у израильских левых и международных "правозащитников" есть более важные дела. Например, бороться за то, чтобы мусульманину Арафату дали возможность встретить Рождество Христово в Вифлееме. Или осудить израильскую военщину за "неадекватное применение силы" в процессе уничтожения баз боевиков ХАМАСа и "Исламского джихада" в Дженине...

     Но как объяснить позицию министра образования Государства Израиль Лимор Ливнат, которая мотивировала отказ шароновского кабинета министров пропустить евреев к законно принадлежащему нам (даже по "ословским" соглашениям) религиозно-историческому объекту нежеланием создавать "дополнительную нагрузку для армии"! Если так говорит министр, представляющий "правое крыло" в правительстве Шарона, то какие могут быть претензии к Йоси Сариду, который, занимая тот же "просветительский" пост, настоял на включении в школьную программу стихотворений арабского поэта М. Дервиша ("Убирайтесь отсюда и забирайте с собою ваших мертвецов!").

     Слова о "мертвецах" были произнесены не случайно. "Любовь к отеческим гробам" - это не разновидность некрофилии, а главное отличие интеллигентного человека от дикарей, которые обычно просто съедали умерших сородичей - ну, чтобы мясо зря не пропадало.

     Евреи впервые возвели уважительное отношение к умершему (любому, а не только фараону или жрецу) в ранг высшей добродетели ("хесед шель эмет"). Особое значение наши предки придавали факту захоронения в Святой земле, которая называется "Эрец авотейну" ("землей праотцев"), не только потому, что здесь жили Авраам, Ицхак и Яаков, но и потому, что именно здесь они хоронили своих родственников, не задумываясь о цене, когда речь шла о покупке участка для захоронения. И поэтому не случайно из трех самых святых мест для еврейского народа в Стране Израиля два - это усыпальницы патриархов. Зная об этом, арабы как раз и пытаются выдавить нас не только с Храмовой горы, но и из Хеврона и Шхема...

     Левые утверждают, что мусульмане тоже чтут память усопших и их ненависть к могилам еврейских праведников обусловлена "сионистской оккупацией" Иудеи и Самарии. Ну что ж, обратимся к известным путевым очеркам "объективного наблюдателя" - будущего лауреата Нобелевской премии Ивана Александровича Бунина, посетившего наши края около ста лет назад.

     Возвращение евреев в страну предков тогда только начиналось, и перед русским писателем предстала дикая, неухоженная земля, доведенная ее арабскими "хозяевами" к началу двадцатого века до состояния абсолютного упадка: "Иерусалим, воспетый Давидом и Соломоном, некогда блиставший золотом и мрамором, окруженный садами Песни песней, ныне возвратился к аравийской патриархальной нищете... Окруженный пустырями и оврагами, он кажется тяжелым и грубым вретищем, одевшим славный прах былого... Хеврон - это дикое мусульманское гнездо, серый каменный поселок... Базарная улочка его стара и грязна несказанно. Пройдя ее, поднимешься на взгорье. Там одиноко стоит нечто вроде маленькой крепости, где почиют Авраам и Сара - прах, равно священный христианам, мусульманам и иудеям. Но мальчишки все-таки швыряют камнями в подходящих к нему поклонников немусульман, травят их собаками". (И. А. Бунин, Собр. соч. в 4-х тт., М., 1988, т. 2, с. 51,54).

     Славные арабские ребятишки - пионеры первой "интифады камней" досионистской эры. Их милые детки в августе 1929 года будут раскалывать топорами головы еврейских женщин и младенцев во время хевронского погрома в период британского мандата, их нежные внучата надолго сохранят отрезанные носы и уши еврейских парней из "отряда тридцати пяти" ("ламед-гейников"), пытавшихся добраться до Гуш-Эциона в дни Войны за независимость. Наши солдаты проявили подлинный христианский гуманизм, отпустив на все четыре стороны пастуха из Хеврона, который якобы случайно оказался на их пути. Тот, естественно, по достоинству оценил их великодушие и побежал созывать своих земляков, умеющих хорошо воевать с евреями в отношении двадцать к одному...

     Самое интересное, что подвиг "ламед-гейников" был сразу же возведен в ранг образца для подражания левыми бен-гурионовскими пропагандистами и с тех пор не снят с "вооружения" израильской армии. Вспомните, из-за чего погибли тринадцать наших парней в Дженине... Интересно, как выглядел бы американский министр обороны, если бы он послал своих морских пехотинцев воевать в афганские пещеры Тора-Бора, вместо того чтобы выжечь их вакуумными бомбами, являющимися, кстати говоря, неконвенциональным оружием, А ведь в этих пещерах было немало женщин и детей, которым просто негде больше было спрятаться -мечети, больницы и другие гуманитарные объекты "тихие американцы" уже разбомбили обычной авиацией...

     Когда в июне 1967 года израильская армия заняла Хеврон, главные усилия военных властей были направлены не только на борьбу с наполнявшими город палестинскими боевиками, но и с евреями, пытавшимися во что бы то ни стало восстановить наше присутствие у Пещеры праотцев ("Меарат ха-махпела") и реконструировать находившиеся рядом древнее кладбище и синагогу (то есть происходило приблизительно то же, что и сейчас в районах Шхема). Правда, одно принципиальное различие все же было. В 1967 году ЦАХАЛ вошел в города Иудеи и Самарии не на одну-две недели, а на более длительное время, и это дало возможность группе еврейских активистов закрепиться в городе праотцев Хевроне - первой столице древнего Иудейского государства. Среди них был и бывший физик из Новосибирска, профессор Бен-Цион-Тавгер.

     Тавгер приехал в Израиль в мае 1972 года, получил престижную работу в Тель-Авивском университете, но два года спустя впервые побывал в Кирьят-Арбе и твердо решил поселиться вблизи Пещеры праотцев. Нерелигиозный человек, Бен-Цион Тавгер был потрясен видом разгромленной арабами синагоги и еврейского кладбища Хеврона, где мусульмане пасли овец и устроили общественный туалет, подход к которому был вымощен могильными плитами. И самое страшное - израильские "оккупационные власти" не только не восстанавливали еврейские святыни, но и препятствовали в этом добровольцам из числа жителей Кирьят-Арбы и других городов и поселений Израиля.

     В апреле 1975 года русскоязычная газета "Неделя" опубликовала открытое письмо Бен-Циона Тавгера главе правительства Ицхаку Рабину. В нем, в частности, говорилось: "Пройдите в центр города. Здесь до погрома 1929 года проживала еврейская община. Дома оставлены людьми. Иногда там размещены склады. На месте вырванных мезуз незаделанные выемки. Нет ни указателя, нет ни одной надписи, выражающей наше отношение к предшественникам Арафата и Хаватме и память нашу о жертвах прошедшего здесь погрома... Отсутствие памятника жертвам погрома показывает, что отношение к ним не лучше, чем к тем баранам, которые комфортно расположились на месте синагоги "Авраам авину". Гои могут лишь делать определенные выводы, и они их делают" (цит. по кн. Бен-Циона Тавгера "Мой Хеврон", Иерусалим, 1998, с. 58).

     Впрочем, ни письма, ни обращение не помогли. И тогда Тавгер вместе со своими товарищами, среди которых был и несгибаемый раввин Левингер, начали "явочным порядком" оформлять еврейское присутствие в Хевроне. Читая о том, как профессор Тавгер приковывал себя к дверям, ведущим в "Меарат ха-махпела", о том, как молодой матери Саре Нахшон военные власти не позволяли похоронить умершего ребенка на еврейском кладбище Хеврона, о том, как вели себя израильские "миротворцы" и "борцы за права человека", трудно отделаться от впечатления, что кому-то из властей имущих в Израиле и тогда и сейчас очень не хочется видеть евреев полноценными хозяевами на своей земле. А главное - продолжают свою деятельность активные участники событий четвертьвековой давности. Ясер Арафат действительно сделал "определенные выводы" из непоследовательного, мягко говоря, отношения евреев к собственной истории и сумел при помощи террора и туманных обещаний о "мире смельчаков" превратиться из обер-бандита в лауреата Нобелевской премии мира и любимца европейских либералов. А Шимон Перес, который в качестве министра обороны в 1974-1975 годах всячески препятствовал евреям восстанавливать свое присутствие в Хевроне, сегодня возглавляет внешнеполитическое ведомство...

     Именно Шимон Перес был главным противником создания еврейских поселений вблизи Шхема, города, неразрывно связанного не только с именами наших патриархов, но и с периодом завоевания Страны Израиля после смерти Моше Рабейну в середине тринадцатого века до н. э. Преемник Моше Йегошуа бин Нун (Иисус Навин) выполнил предсмертную просьбу Йосефа-праведника и похоронил его останки на участке, принадлежавшем израильтянам по праву законных владельцев: "И кости Иосефа, которые вынесли сыны Израиля из Египта, похоронили в Шхеме, на участке того поля, который купил Яаков из сынов Хамора, отца Шхема, за сто монет, и достался он Сынам Иосифа в надел (кн. пророка Йегошуа, 24:32).

     Кроме того, Йегошуа бин Нун выполнил завещание Моше Рабейну и построил жертвенники на Горе благословения (Гризим) и Горе проклятия (Эйваль), в седловине между которыми и находится Шхем. Согласно повелению Моше (кн. "Дварим", 27:11-13), представители шести колен Израилевых должны произносить благословения на горе Гризим, а шести других - проклятия грешникам на горе Эйваль. Особенно подробно в книге "Дварим" ("Второзаконие") описан жертвенник на горе Эйваль, находящейся севернее Шхема и достигающей высоты 940 метров. Каково же было удивление археологов разных стран мира, когда группа израильских исследователей во главе с профессором Хайфского университета А. Зерталем (Церталем) в конце 1980-х годов обнаружила на горе Эйваль культовое сооружение, которое руководитель экспедиции идентифицировал как израильский жертвенник времен Йегошуа бин Нуна...

     Значение Шхема как политического и культового центра североизраильских племен (сам город находился на стыке владений колен Эфраима и Менаше) сохранялось даже в период существования единого Иудейско-Израильского царства со столицей в Иерусалиме. В 829 г. до н. э. после смерти царя Соломона его сын Рехавам выбрал Шхем местом своей "инаугурации", чтобы продемонстрировать солидарность иерусалимских правителей с северными регионами.

     Независимое Израильское царство просуществовало около двухсот лет и было уничтожено войсками ассирийского царя Салманасара Пятого в 722 году до н. э., когда Шхем уже не был столицей страны (в 800 г. до н. э. царь Омри построил новую столицу - Шомрон). Два года спустя преемник Салманасара - Саргон II выслал большинство израильтян с их родины и вместо них поселил в Самарии выходцев из Вавилонии и других стран и областей - Кутак- Хамата.

     В 128-127 г. до н. э. представитель хасмонейской династии Иоханан Гиркан I захватил Шхем и убрал самаритянские культовые сооружения на горе Гризим. Однако еврейская община в городе восстановлена не была и ко времени римского вторжения в Страну Израиля самаритяне вновь укрепились в Шхеме и на горе Гризим.

     Ученые расходятся во мнении относительно того, участвовали или нет самаритянские воины в антиримском восстании 67-73 годов. Однако достоверно известно, что римский император Тит Флавий Веспасиан решил не только разрушить Шхем, но и стереть его еврейское название с карты. Так появился новый топоним - "Флавия Неаполис", который расторопные арабы, захватившие Страну Израиля в седьмом веке н. э., по созвучию модифицировали в "Наблус".

     ...До середины девятнадцатого века арабы не проявляли никакого интереса к Шхему, и немногочисленная мусульманская община ютилась в узких и грязных улочках Старого города - Касбы. Количество арабов в Шхеме ненамного превышало численность евреев, прочно закрепившихся у могилы патриарха Иосефа с начала шестнадцатого века. По данным турецкой переписи 1533 года, в Шхеме проживало более трехсот иудеев, и это была одна из самых многочисленных еврейских общин Страны Израиля на то время. Дальнейшее увеличение "еврейского присутствия" в Шхеме сдерживалось прежде всего исключительной враждебностью местного арабского населения, о которой пишет, среди прочего, автор статьи "Сихем" в четырнадцатом томе 16-томной "Еврейской энциклопедии" на русском языке (1908-1913 гг.).

     Имануэль ха-Реувени, автор справочника "Лексикон Эрец-Исраэль", изданного на иврите издательством "Едиот ахронот" в 1999 году, в статье "Шхем" констатирует: "Расширение города за пределы Касбы началось лишь в 70-е годы девятнадцатого века, когда турецкие власти построили восточнее Шхема военную базу, тюрьму и дома для офицеров. Вслед за этим в город приехали предприниматели, преимущественно христианского вероисповедания, и благодаря их капиталовложениям в западной части Шхема было построено несколько общественных зданий (муниципалитет, больница, гостиница), а также жилые дома европейского типа. В 1906 году на окраине города была построена железнодорожная станция".

     В 1920-1930-е годы мусульманские жители Шхема (Наблуса) жестоко пресекали любые попытки евреев возродить иудейскую общину у могилы патриарха Иосефа. Наиболее страшный погром, поставивший точку на еврейском присутствии в Шхеме накануне Второй мировой войны, произошел в 1936 году и был одним из первых в период массовых арабских беспорядков в Палестине в 1936-1939 годах. Во время Войны за независимость, в 1948-1949 годах, Шхем стал опорной базой иракского экспедиционного корпуса, а затем, после того как Самария была оккупирована Иорданией, в Шхеме обосновались штабы наиболее экстремистских арабских организаций, выступавших за уничтожение еврейского государства.

     Седьмого июня 1967 года израильская армия освободила Шхем, однако левое правительство в течение десяти лет запрещало евреям приближаться к могиле Иосефа. Тем не менее в 1974 году было сформировано движение "Шхемское ядро", которое возглавили лидеры поселенцев Иудеи и Самарии Бени Кацовер и рав Менахем Феликс. Вначале им удалось добиться разрешения на создание временного поселения в военном лагере "Кадум", а в 1977 году началось строительство постоянного ишува Кдумим. В 1979 году, уже при правительстве Бегина, евреи получили землю для создания поселения Элон-Море на том самом месте где праотец Авраам посадил первые деревья в Земле Ханаан... И наконец, в 1983 году у могилы патриарха Иосефа на окраине Шхема была открыта йешива "Од Йосеф хай" ("Еще жив Йосеф"), которую возглавил рав Ицхак Гинзбург.

     Каждый день в йешиве и синагоге, расположенных в одном из самых святых для евреев мест Страны Израиля, учились и молились десятки людей, не обращавших внимания на враждебно настроенных арабов. В грязном, замусоренном и хаотично застроенном Наблусе существовал еврейский Шхем - кусочек земли, любовно ухоженный и охраняемый теми, для кого наша история и духовное наследие -не пустой звук и не "дополнительная нагрузка". Среди учеников и преподавателей йешивы выделялся рав Гилель Либерман - скромный, улыбающийся человек, чья трагическая гибель в октябре 2000 года вечно будет несмываемым черным пятном на светлых мантиях израильских и зарубежных "либералов" и "миротворцев". Вот что писал о последних днях Гилеля его сосед по поселению Элон-Море А. Казарновский:

     "В субботу, в восемь утра, он вошел в синагогу Элон-Море, и новость о трагедии на могиле Иосефа сразу же рванулась ему навстречу... В течение пятнадцати лет Гилель Либерман, этот мужчина с лицом ребенка, отец семерых детей, каждое утро ездил в расположенную у могилы праотца Иосефа йешиву... А позже вечером по телевизору показывали, как палестинцы сжигают наши святые свитки и книги, сжигают то, что свято для нашего народа, сжигают именно потому, что это свято...

     Что же должен был испытать Гилель, когда в восемь часов утра, услышав страшную новость, он безо всякого телевизора понял, что его йешива в беде. Его Йосеф в беде. Йосеф, которого тысячелетия назад здесь, возле Шхема, братья уже один раз продали арабам. И Гилель поступил так, как должен был поступить нормальный человек. Он вышел из синагоги и как был, в талите, без оружия пошел к Йосефу. Остальное вы знаете" ("Вести", 10.10.2000 г.).

     Да, мы знаем все. И даже больше. Мы знаем, например, что сотням людей можно было сохранить жизнь, ответив на это убийство еще тогда. Или после теракта в "Дольфи". Но кто-то очень боится "дополнительной нагрузки"...