АЛЕКСАНДР ВОРОНЕЛЬ

В ПРЕДДВЕРИИ ВОЙНЫ

     В грандиозном сценарии, который сто лет назад набросал Владимир Соловьев для XXI века, евреям и Израилю отведена пионерская роль в тотальной войне с мировым Злом (Вл. Соловьев. Три разговора, 1900). Президент Буш (конечно, какой-нибудь из его советников), судя по его риторике, внимательно читал труды этого русского философа. Мы действительно приближаемся к тотальной войне, и, боюсь, нам не удастся уклониться от своей авангардной роли в этом деле. Но приблизиться — еще не значит неизбежно вступить в войну. Третья мировая война завтра не начнется.

     Палестинский террор действует по классической схеме уличного ограбления. В темном переулке к вам подходит мальчик и издевательски жалобным голосом канючит: «Дядя, мне холодно, отдай пальто». Вы грубо ему отвечаете, и мальчик цепляет вас каким-нибудь проволочным крючком. Вы даете ему по уху, и тут из-за угла выходят трое с ножами и говорят: «Ты зачем обижаешь маленького?! А ну отдай ему, что он просит!»

     Арафат просит ни мало ни много отдать ему пол-Иерусалима вместе со Стеной плача, требует права на бесконтрольный ввоз оружия и вселения к нам миллионов так называемых беженцев.

     В противном случае... Что в противном случае? Палестинский народ придет в отчаяние и станет мстить еврейским оккупантам, самоубийственно взрываясь то тут, то там. Собственно, его отчаяние даже предшествует этим требованиям, поскольку разница в образе жизни угнетенного палестинского народа и захватчиков-евреев бросается в глаза. Палестинцы как бы дошли до края: «Чем такая жизнь!..» Спросим себя: в чем тут дело? Неужели благосостояние евреев зависит от захвата Стены плача и поселений в Иудее и Самарии? А до этого захвата, в 1967-м, наши арабские соседи были счастливы и мы жили с ними в мире? Неужто палестинцы живут в нищете только потому, что лишаем их возможности бесконтрольно ввозить оружие? И они приходят в отчаяние от невозможности предоставить такую же нищенскую жизнь своим родственникам из богатых стран? А если позволить им беспрепятственно ввозить оружие и увеличить плотность своего населения, они успокоятся?

     Мысль о том, что палестинский народ угнетен именно своим собственным поджигательским руководством, не находит поддержки в широких кругах. Европа и Америка, потеряв счет убитым ими в Афганистане, не устают, однако, давать нам уроки гуманизма. Мы, оказывается, должны повсеместно и неуклонно уважать права человека. И не мешать им улаживать их собственные дела с правами афганского, иракского и иных свободолюбивых народов.

     Да и в самом израильском обществе, хотя и шокированном новым размахом арабского террора, не утихают дискуссии о возможности компромисса с террористами (и с собственной совестью). Может ли полицейский стрелять в преступника? Или он должен предупредить его об опасности выстрелом в воздух? Пропускать ли машины с оружием, если на них написано «скорая помощь»? Морально ли отказываться от резервной службы в армии? Может быть, такой отказ означает преданность делу мира? Следует ли позволять арабам — членам кнессета — вести антиизраильскую пропаганду? Не следует ли различать террористов, которые убивают женщин и детей, от покушающихся только на солдат?.. А что, если палестинцы правы? Может, отдать им все, что они хотят? Почему бы, в самом деле, не попробовать?

     Дискуссиям нет конца. Израиль давно превратился в экспериментальную площадку, на которой проходят опробование все западные социальные идеи.

     Арабский мир, наблюдая это противостояние из-за угла, наматывает его результаты на ус и решает, работает ли такая стратегия в борьбе с неверными. Для арабского (возможно, для всего мусульманского) мира это вопрос экзистенциальный.

     Если можно вырвать у людей западной цивилизации уступки, подрывающие саму основу их существования, всего лишь ценой жизни нескольких сот оголтелых недорослей, стоит ли менять свои вековые привычки? То есть стоит ли производить у себя реформы, которые поставят под угрозу существование авторитарных режимов, стоит ли давать молодежи европейское образование, плодящее диссидентов, стоит ли способствовать беспрепятственно распространять сведения, ослабляющие веру и подрывающие незыблемый до сих пор авторитет властей?

     Здесь не место шуткам. Речь идет об образе жизни - сотен миллионов человек, большинство которых понятия не имеют о западной идее свободного выбора. Они знают, что у них есть один выбор — между жизнью и смертью.

     Свободой выбора в арабских странах обладают только их правительства, не ограниченные парламентами. Они свободны вести свои народы по пути медленного и необеспеченного прогресса, и один Бог знает, сколько еще препятствий встретится им на этом пути в будущем. Но они могут также склониться к покровительству (и попустительству) новых движений, которые возглавляют яркие одаренные личности вроде Бин-Ладена. Есть сегодня в мусульманском мире народные герои, готовые победить или умереть, обещающие скорое торжество веры, новый порядок и всеобщее братство правоверных. Что с того, что во всех странах библиотеки завалены книгами, в которых доказывается: никакой «новый порядок» не принесет счастья, «братству» вовеки не бывать. Кто там станет эти фолианты перелистывать! У человека с идеей всегда найдутся тьмы молодых сторонников. Даже и в «Аль-Каеде» есть уже отморозки европейского происхождения.

     Между тем в Израиле каждый день раздаются взрывы — то в клубе, то в ресторане, то очередной «герой-мученик» стреляет из автомата в толпу. Террористы стали разъезжать по территориям на машинах «скорой помощи». Министр Рехавам Зеэви (Ганди), отказавшийся от охраны из принципа («У себя в стране мне не нужна защита!»), убит в гостинице средь бела дня. Другому министру (Дани Наве) грозят убить его детей. Пока я это писал, телевизор сообщил о взрыве в Ариэле. Ранено 15 христианских паломников, приехавших демонстрировать евреям свою солидарность...

     Эта тактика, в общем, себя оправдывает. Люди стали меньше ездить в автобусах, реже ходить в рестораны. Коалиционное правительство («Лебедь, Рак и Щука») явно топчется в замешательстве. Распределение голосов в кнессете не соответствует сегодняшнему настроению общества. Стране сейчас не до выборов. Оппозиция для поднятия престижа резко преувеличивает меру своего влияния на избирателей. Экономические трудности обостряют трудовые и социальные конфликты. Одиночные ответные акции Израиля не помешают будущим «мученикам ислама». Понемногу разрушаются и основы мирной жизни по обе стороны фронта. Люди звереют.

     Террориста, стрелявшего по гостям на свадьбе, забили пивными бутылками. После взрыва у тель-авивской молодежной дискотеки толпа бросилась на арабов, собравшихся молиться в мечети поблизости. Я не уверен, что никто из молящихся там не выразил открыто своей радости по поводу гибели подростков...

     Очевидно, что это должно кончиться массированным вторжением израильской армии на территорию «автономии» и сплошной зачисткой. Это уже началось. При зачистке в «лагере беженцев» Балата (попросту в поселке, в котором живут потомки перемещенных лиц в ходе войны 1948 года) арестованы десятки замешанных в убийствах, обнаружены склады оружия, ракет, мин и взрывчатых веществ, пояса со взрывчаткой для потенциальных кандидатов в рай. В Туль-Кареме сдались несколько сот вооруженных террористов. Палестинцы, в доме которых они прятались, взмолились: «Да уберите вы наконец от нас этого Арафата, чтобы мы могли жить спокойно!»

     Означает ли такое вторжение «большую» войну? На этот вопрос трудно дать однозначный ответ. Для «войны цивилизаций», предсказанной Хантингтоном, время еще не пришло. Общие культурные симпатии мусульман еще не дошли до уровня общего «национального интереса». Все ближайшие соседи Арафата заинтересованы скорее в его поражении, чем в победе (особенно в Иордании!).

     Кому сейчас выгодно действовать в пользу Арафата, так это Саддаму Хусейну. Вместо того чтобы готовиться к нападению США, Ирак хочет быть спасителем, защитником «палестинских братьев» от «агрессора» и таким образом расставить несколько иные акценты в предстоящем общем конфликте. Арабские страны уже обладают мощью, но пока потенциальной, психологической и финансовой, а не военной. Поэтому такая война, если она начнется, будет для мусульманского мира только пробой сил. Но от результата этакой пробы зависит развитие всей цивилизации.

     Подобная же проба сил произошла в свое время в Европе в конфликте демократических стран с Германией из-за Чехословакии. Вот что показал на Нюрнбергском процессе начальник германского Генерального штаба генерал Гальдер: «В 1938 году мы решили избавиться от Гитлера. Душой нашего заговора был генерал Век... Мы составили прокламацию к германскому народу, в которой провозгласили, что фюрер вовлекает Германию в гибельную войну и долг генералов предотвратить это развитие событий. Наше тайное совещание еще продолжалось, когда радио сообщило о приезде Чемберлена к Гитлеру в Мюнхен... Престиж Гитлера после Мюнхенского соглашения настолько вырос, что подходящий случай больше уже не представился...» Чемберлен, таким образом, думая спасти мир, спас Гитлера... Показания генерала Гальдера дополнил генерал Йодль: «Если бы Даладье и Чемберлен не пошли на компромисс в Мюнхене, мы ни в коем случае не выступили бы с военной силой. Мы просто не смогли бы этого сделать. У нас не было средств прорвать чешскую линию обороны и не было достаточного количества войск на западе...» Их показания удачно дополняет высказывание самого Гитлера: «Наши враги — мелкая сошка. Я понял это в Мюнхене». Будущее развитие событий — быть Третьей мировой войне или не быть — зависит от энергии отпора, которую ощутит будущий потенциальный противник. Война в Афганистане безусловно отрезвила многие горячие головы.

     Но у нас в Израиле ситуация пока не прояснилась. Поддержка Арафата из Европы и осторожные, уклончивые заявления правительства США все еще оставляют ему надежду на признание террора законным средством политической борьбы. Половинчатые антитеррористические меры израильского правительства до сих пор только вдохновляли его на продолжение войны на истощение. Израильское общество никак не привыкнет к мысли, что противник не собирается считаться с потерями и совершенно равнодушен к жертвам, которые несет его собственный народ. Еще меньше оно готово к пересмотру своих гуманных принципов. Это проблема гуманиста, который судит о противнике по себе. Столкновение с негуманистической цивилизацией ставит либерального человека перед неразрешимой проблемой. Соблюдая свои принципы, он оказывается (а главное, и его близкие) на краю гибели. Нарушая свои принципы, он не может отделаться от чувства вины.

     Принципы гуманизма недоказуемы, потому что они скроены по мерке человека. Но оказалось, что люди разных цивилизаций имеют об этой мерке разное представление. И наша мерка не универсальная, а европейская. Навязать свои принципы противнику, который не принимает наших (скорее всего, никаких) правил игры, мы можем только силой. Об этом как раз и напоминает Нюрнбергский процесс над нацистскими преступниками. Не надо льстить себе, называя решения этого суда справедливыми. Военные преступники на этом процессе си- дели не только на скамье подсудимых, но и в судейских креслах. Это была справедливость одной (победившей) стороны.

     Однако послегитлеровская Германия обязана своим сегодняшним демократизмом именно такому нарушению юридической правомочности. Также и расцвет Японии стал возможен благодаря страшному военному разгрому и последующей многолетней оккупации. В общем, и немецкий, и японский народы, как бы их отдельные представители ни расценивали события прошлого, неизмеримо выиграли от того, что подверглись в свое время жестокому насилию. Не будем себя обманывать — никакого другого пути к демократии у них не было.

     Конфронтация с палестинским руководством поставила нас на край пропасти не потому, что мы слабее. Ни при чем тут и либеральная болтовня о том, что партизанскую войну нельзя выиграть военными средствами. Все войны в мире выиграны военными средствами. Но речь идет о нас самих: партизанскую войну нельзя выиграть, стоя на прежних либеральных принципах. Эту войну нам не удастся выиграть, оставшись в той же очаровательной атмосфере богемной анархии, постоянной грызни «за справедливость», непрекращающейся «борьбы за права», которая когда-то делала израильскую интеллигенцию столь обаятельно беспечной, в сущности фанатически демократичной, нонконформистской. Живя до сих пор по «западным» представлениям, мы в Израиле приучили себя к мысли о «войне без ненависти» и о судебной процедуре «без ожеточения». Мы с упоением разоблачали победы в прошлых войнах, обливали грязью своих генералов и политиков, свою разведку и юриспруденцию. Но не бывает «чистой» войны. Как нет и не будет жизни без греха.

     Мы тешили себя мыслью, что и в разгар войны нам удастся сохранить «человеческое лицо». Однако это как раз и есть бесчеловечность, ибо война и убийство — человеческое дело, и потому маска ненависти тут уместнее лицемерного бесстрастия. Много прав есть у человека, если верить идеалистам. Но его главное право — право на жизнь — нельзя обеспечить вне прочной государственной структуры. В Израиле жил писатель Юлий Марголин. Как израильский (в ту пору палестинский) гражданин он 11 лет просидел в ГУЛАГе и был освобожден только в начале 50-х годов. В своей замечательной книжке «В стране ЗК» он описал такой случай. Один из обитателей этой «страны» попытался выхватить у него хлебную пайку. Марголин ударил его кулаком в лицо и свалил под нары: «Я понял, что ненавижу этого человека. Я ненавижу его не за то, что он хотел отобрать у меня пайку, а за то, что он вынудил меня, интеллигента, читавшего Вольтера и Канта, своим кулаком расквасить человеческое лицо».

     Вот примерно к такому состоянию подвела нас конфронтация с арабским миром, о чем нам ежедневно напоминает лицо Ясера Арафата.

     Третьей мировой войны пока не будет, но наш мир станет хуже, жестче. И мы станем черствее. •

"Вести" - 14.03.2002


To List of Articles... --------------------------------- To Home Page...