---------------------------------
Александр Воронель
ДЕНЬ ЗАЩИТЫ ДЕТЕЙ
|
Когда в молодежной дискотеке "Дольфи" разорвалась бомба, мы сидели вокруг праздничного стола на именинах у приятельницы. Перед тем как разойтись, кому-то из гостей пришло в голову включить телевизор... Это случилось 1 июня, в Международный день защиты детей. Здесь не случайное совпадение, а символ. Наши дети не подпадают под общее правило. Большинство убитых на этот раз оказались "русскими", потому что "Дольфи", оказывается, "русская" дискотека. Большая часть жертв девочки от 14 до 19 лет, потому что дискотека в рекламных целях сделала для них бесплатный вход. Многие оказались ученицами одной "русской" (математической) школы. После опознания истерзанных трупов одна из матерей немедленно пошла топиться. Ее силой выволокли из моря. Другая укоряла неизвестно кого: "Но ведь мы приехали сюда жить, а не умирать!" Третья плакала: "Лучшебы я сделала аборт!" Глядя на милые любительские фотографии убитых девочек, на их еще не оформившиеся, смешные и трогательные, как бы знакомые лица, я не мог отделаться от сложного чувства близости, родства, какой-то неясной вины за их смерть, такую нелепую и незаслуженную. Хотелось обратиться к кому-то власть имеющему: "Ну, подождали бы немного, пусть поживут. Пусть хотя бы успеют провиниться..." Впрочем, и лицо террориста-самоубийцы оказалось довольно симпатичным и чуть ли не интеллигентным. Ему было уже 22 года. Он год или два провел на учебе в Италии. Отец его, вполне благополучный с виду джентльмен, сказал по радио, что гордится своим сыном и если бы у него было двадцать сыновей, то двадцать дискотек уже взлетели бы на воздух, радуя его доброе старое сердце. Тут наступает разрыв в понимании. Мы принадлежим к разным цивилизациям. Конечно, мы помним вынужденный, из-под палки, энтузиазм советской пропаганды, но все же одного страха наказания было бы мало, чтобы через день после смерти сына произнести такую фразу. Объяснить европейскому гуманисту это отсутствие симметрии в нашем противостоянии невозможно. На то он и гуманист, что всегда и во всем видит две стороны. Их действительно две. С одной стороны, полгода назад родители убитых палестинцами израильских жертв террора поехали на торжественную встречу с Арафатом, умоляя его остановить кровопролитие. И Арафат, конечно, сочувственно, отечески им улыбался. С другой стороны, семилетняя палестинская девочка в Вифлееме в ответ на рождественский вопрос тележурналиста, чего она хочет в Новом году, наивно ответила: "Чтобы убили всех евреев". Понять эту "загадку" могут только бывшие советские люди, которые выросли под сенью отдела дезинформации КГБ, и, напротив, не могут понять только, почему израильское телевидение не демонстрирует всему миру куски растерзанных тел своих сограждан. Арафат очень многому научился у бывшей "Империи зла". Подобно Фиделю Кастро, он оказался гораздо более жизнеспособным последователем советской политической культуры, чем сам СССР. Отличие и удача его движения в сравнении с европейскими террористами, поддержанными (или созданными?) КГБ (например, германской бандой Баадер-Майнхоф или итальянскими "Красными бригадами"), состояло в том, что европейцы действовали против своей гуманнохристианской традиции, а Арафат действовал в мусульманской среде, которая не знает гуманизма и не требует оправдания. Если вопрос о соотношении цели и средств всегда несколько отягощал европейцев ("Можно ли строить храм всеобщего благополучия на слезинке ребенка?"), то в случае Арафата его террористические средства совершенно адекватны его цели и находятся в согласии с народной мечтой о сокрушительной победе над неверными. Европейские террористы как бы жертвовали собой, брали грех на душу и порывали с моралью и обществом ради великой всеобщей цели. А члены ФАТХа, напротив, выполняют почетный долг всякого правоверного и пользуются одобрением своих родных и религиозных авторитетов. Новый элемент, который Арафат внес в движение, состоял в умелом употреблении европейских клише: "палестинский народ", "израильская оккупация", "неоколониализм", "палестинские беженцы", "восстание" (интифада), "право на возвращение". Все эти слова по-разному не соответствуют своему смыслу, но в сочетании создают в сознании европейца (в том числе и еврея) какое-то подобие обязательств по отношению к несчастному палестинскому населению, нечто вроде нечистой совести, которая просыпается у всякого здорового человека при виде чужой безысходной нищеты и болезней. Именно на этом чувстве основывают свою бессовестную пропаганду Арафат и его клика, продолжая тратить международные пожертвования на свои роскошные виллы и одновременно производя самодельные мины, чтобы выстреливать ими по Израилю из густонаселенных кварталов. Выстрелить в ответ значит вызвать еще новые палестинские жертвы. Как сказал депутат кнессета Юрий Штерн: "Мы похожи на Гулливера, kоторого лилипуты связали своими ниточками, и он боится тронуться с места, чтобы не передавить их". Корень проблемы, однако, далек от ежедневной политики, и проблема эта грозит не только израильтянам, находящимся на переднем крае, а всему западному миру. Чтобы не добавлять субъективности в интерпретации, я приведу почти дословно свою беседу пятилетней давности с известным израильским писателем Йорамом Канюком, много сил (и лет) потратившим на борьбу за мир с арабами: - Что происходит с интеллектуалами в арабских странах? Вы писали, что большинство молодых арабских интеллектуалов обращаются к мусульманскому фундаментализму. - 70 процентов арабских студентов, учившихся в элитарных университетах, как Оксфорд, Гарвард, Гейдельберг или Йель, по возвращении на родину становятся фундаменталистами. Лучшие становятся худшими. Представители арабской интеллектуальной элиты выбирают фундаментализм, потому что они не в силах соответствовать требованиям современного технологического общества. Во всех областях сегодняшней жизни они оказываются людьми второго сорта, неспособными выдержать конкуренцию. Им обидно, что Израиль занимает третье место среди стран, развивающих высокую технологию. Чтобы вернуть себе потерянное в Европе и Америке самоуважение, они возвращаются к своей архаичной культуре и своей древней религии, которыми они могут гордиться. Этой культурой они защищаются от притязаний современного конкурентного общества, в котором они потерпели поражение. То, что евреи опередили их настолько, просто сводит их с ума. И они напоминают себе, что когда-то, давным-давно, у них тоже были достижения в философии, в поэзии и даже в математике... Это проблема не отдельных личностей, а суверенных государств Ливана, Сирии, Египта. Все, кто возвращается туда после учебы, люди второго сорта. Маломальски стоющие не возвращаются вовсе. - В чем же проблема израильских арабов, которые добились больших успехов гам, где их собратья потерпели поражение? - Они не хотят получать эти преимущества из наших рук. Им оскорбительна мысль, что мы их покровители... Само наше присутствие в центре арабского мира им невыносимо мы для них инородное тело. - Зачем же вы, израильские интеллигенты, так для них старались? За что вы вместе боролись? - За то, чтобы израильское правительство признало Арафата представителем палестинского народа и вступило с ним в переговоры о создании палестинского государства. Именно когда мы добились осуществления этой мечты, арабская интеллигенция прервала с нами всякие отношения. - Что же, они обманывали вас? - Нет, нет, это мы обманывали себя. Они просто использовали нас... Ситуация трагическая: арабские интеллектуалы не хотят мира с нами. И выражают истинное желание арабского народа уничтожить Израиль. - Но если это правда, то не логично ли предположить, что весь этот так называемый "мирный процесс" был ошибкой? Почему вы так отчаянно боретесь... неизвестно за что? - Потому что я чувствую, что должен сделать все, чтобы у арабов было свое государство. Это государство нужно мне, чтобы я мог чувствовать себя человеком. Мы перед ними в долгу, а главное этого требует историческая справедливость. - Что такое историческая справедливость? Может быть, сама идея одинаковой справедливости для всех порочна? - Очень может быть, но я хочу быть прав внутри себя... Все эти замыслы, все мечты о мире родились в умах израильских интеллектуалов писателей, поэтов, людей искусства. И мы призвали арабскую интеллигенцию вместе бороться за эти идеи. - Но они, возможно, никогда не разделяли ваших идей. - Надо предоставить им государство, и мы будем знать, что поступили правильно... Таким образом два миллиона палестинцев отданы в руки Ясера Арафата, чтобы у израильских интеллектуалов была чистая совесть, чтобы мы знали, что "поступили правильно". Лучшие чувства интеллектуалов уже не однажды заводили мир в кровавые тупики, и дорога в ад вымощена идеалистами. Бедные девочки! Смогли ли бы они, если бы дожили, когда-нибудь понять логику этой страсти к правоте, доходящей до самоотречения? Может быть, если бы читали Виктора Гюго и романтическую литературу... |
---------------------------------