---------------------------------
МАРК ЗАЙЧИК
УТРО ПОСЛЕ ВЗРЫВА
|
- Что происходит, Натан Борисович? - спросил я министра строительства, члена Кабинета безопасности Натана Щаранского утром в воскресенье. Он был явно чем-то расстроен, и можно было догадаться, отчего и почему расстроен этот человек с советским незабываемым прошлым. Беседа наша происходила через день после кошмарного взрыва у входа на дискотеку вблизи моря в Тель-Авиве, в ночь с пятницы на субботу. - Примерно дней десять тому назад Абу Зиад, один из самых близких людей Арафата, в откровенной беседе с одним из западных парламентариев сказал, что многие израильтяне ошибаются в оценке сложившейся ситуации. Они думают, что отказ Арафата от переговоров и начало "интифады аль-Акса" объединяет весь Израиль против него, а это не так, они просто ничего не понимают. У них займет несколько месяцев понять тот факт, сказал Абу Зиад, что жизнь изменилась, что их дети не могут ходить в школу, что они не смогут продолжать вести прежний привычный образ жизни, все изменилось. И вот тогда-то начнется новый раскол в обществе, тогда-то израильтяне примут все условия Арафата, включая право палестинцeв на возвращение. Эта беседа проходила дней десять тому назад, я не думаю, что она была как-то связана с подготовкой взрыва в дискотеке, но то, что Абу Зиад выражал определенное идеологическое направление, а точнее стратегический замысел Арафата, это очевидно. В чем выражается его замысел? Если в течение года, теряя одного-двух солдат в неделю, Израиль довел себя до состояния, при котором он не мог оставаться в Ливане, то сейчас, если он не сумеет в течение нескольких месяцев переварить ситуацию, при которой у него будут постоянные жертвы среди мирного населения, среди детей, жертвы, которые заставят израильтян пересмотреть весь свой образ жизни, то это может привести к тому, что Израиль как общество, как государство падет. В этом плане то, что в Кабинете безопасности израильского правительства наконец-то без всяких обиняков, сначала специалистами, а потом и политиками, было вслух сказано, что Арафат - это глава террористической организации, который замешан не просто в одном или другом террористическом акте, а в огромной террористической машине, что Арафат - это человек, который манипулирует различными террористическими организациями, направляет их, используя террор для получения политических уступок от Израиля, заставляет смотреть в будущее более оптимистично. - Натан Борисович, если я правильно понял, все-таки это решение относительно Арафата было принято только после чудовищного теракта в Тель-Авиве. - Безусловно, решение кабинета по поводу Арафата - это констатация факта, зафиксированная после теракта в Тель-Авиве. Спрашивается, почему это было так трудно сделать прежде? Дело в том, что со времен Осло есть определенная иллюзия относительно того, что единственный, кто может гарантировать нашу безопасность, это Арафат, и чем сильнее он будет как диктатор контролировать жизнь своего народа, тем больше шансов на то, что он сможет обеспечить нашу безопасность. И никакого другого варианта нет, поэтому мы должны так или иначе искать с ним компромисса. За двадцать четыре часа до этого теракта в Тель-Авиве я сказал в интервью, что Арафат ведет против нас террористическую войну и что нам придется ответить на эту войну войной. Надежды на то, что нам удастся с ним так или иначе договориться, - ошибочные. Я очень рассчитываю на то, что в эти дни мы окончательно преодолеем свои ошибки. - Натан Борисович, я вас прерву на секунду, но вопрос очень важный. Не слишком ли дорогой ценой нам далось преодоление наших ошибок? Мы платим большой кровью за понимание достаточно ясных, скажем так, фактов. - Да, безусловно, цена всего этого слишком дорогая. Это во-первых. Даже смерть одного человека слишком большая цена. Во-вторых, тот факт, что нам с вами все это так очевидно и ясно, не означает, что стране, государству, обществу это столь же понятно. Ситуация объективно очень трудная для Израиля. Создать еврейское демократическое государство на Ближнем Востоке, в центре исламского арабского мира, это уникальный эксперимент, которого никогда в истории не было, и нам надо доказывать его жизнестойкость. Кроме того, ситуация очень трудна психологически. Людям все-таки все время хочется видеть быстрое разрешение своих проблем. Либо мы выиграем в течение сорока восьми часов войну, либо добьемся в течение сорока восьми часов мира. Это как бы естественное внутреннее желание человека. Надо смотреть правде в глаза: сегодня у нас нет партнера для переговоров о мире. С другой стороны, у нас нет возможности выиграть войну в течение сорока восьми часов. Это должна быть долгая, изнурительная, жесткая, последовательная борьба. Но я хочу сказать, что когда люди видят историческую перспективу, когда они понимают смысл происходящего здесь, когда они видят свою цель и свет в конце длинного туннеля, когда они знают, что борются за свое будущее и будущее своих детей и что у них нет другого места, где можно гарантировать это будущее, то жизнь их освещается новым светом. Проблема состоит в том, что когда чувство связи между народом и этой землей, а точнее - между этим государством и еврейским народом начинает слабеть, то все это ажурное построение дает крен. Я, естественно, все эти дни нахожусь в контакте с семьями погибших детей, я впервые появился там в двенадцать часов ночи по окончании субботы. Кстати, я второй раз за все годы моей жизни в Израиле нарушил шабат - сначала поехал на заседание кабинета министров, а потом посетил больницы с ранеными. В 11 часов вечера я поехал в больницу Тель а-Шомер... Знаете, ближе к полуночи, когда уже нет телекамер и большая часть друзей разошлась по домам, люди предоставлены самим себе. В этот момент, так сказать, из сердца выходит самое главное. В конце концов, почему люди сюда приехали? Только циники говорят, что приехали потому, что хотят хорошо заработать. На самом деле эти люди чувствуют, что их жизнь там, практически в любой стране бывшего Советского Союза, так или иначе зависит от воли того или иного правительства, того или иного властителя. Сегодня антисемитизм не нужен, завтра антисемитизм понадобится. Эти люди вроде бы уже давно перестали быть евреями, а все равно от антисемитизма не уйдешь. Короче говоря, есть место, есть общество, есть страна, где твое будущее зависит от тебя и от таких, как ты, и есть правительство, для которого самое главное - это защищать евреев, не давать их в обиду. Если это чувство будет ослабевать, то для сионизма это опаснее ядерной бомбы. Поэтому главное, о чем я говорю уже на двух последних заседаниях кабинета, вот в чем: с одной стороны, есть, безусловно, много политических факторов, которые мы обязаны принимать во внимание - как и когда мы можем отвечать, что сделать, чтобы выигрывать, а не проигрывать пропагандистскую войну, - но при этом наш народ прежде всего должен чувствовать, что нет у государства никакой другой цели, кроме как обеспечить безопасность людей, их жизнь здесь, на Земле Сиона. - Натан Борисович, я немного отвлекусь от темы, хотя это все напрямую связано. Вы коснулись этого. Вы верите в само понятие пропагандистской войны и в победу в этой пропагандистской войне? - Во-первых, да, верю. Я хочу сказать, что сегодня война ведется не только с помощью танков, пушек и самолетов, но, и даже в первую очередь, посредством органов массовой информации. Если войну выигрываешь в СNN, то, как правило, ты ее не проигрываешь и в действительности. А если твоя правда доминирует на СNN, то тебе гораздо легче получить поддержку от мировой общественности, чем если бы это было наоборот. Во-вторых, мы имеем практическое доказательство того, как важна пропагандистская война: это - победа в холодной войне, когда голос правды диссидентов, который был почти задушен, задавлен, загнан, в итоге был подхвачен, размножен, усилен во всем мире и стал влиять на всю мировую политику, на все экономические, политические, военные действия и интересы Советского Союза. Это связало Союз по рукам и ногам и, безусловно, в значительной степени ускорило и предопределило победу Запада над Востоком. То есть пропаганда - это важнейшее оружие, которое Израиль очень долго недооценивал либо использовал его во вред себе, поскольку разные политические лагеря внутри страны считали, что борьба с противоположным лагерем важнее, чем совместная борьба за победу над мировым общественным мнением. Так называемый мирный процесс - лучший тому пример... Вместо того чтобы сделать так, дабы голос тех, кто сомневался в реальности соглашений в Осло, предупреждал об опасности и тоже был бы услышан и принят во внимание, у нас сделали все для его заглушения. И поэтому я, как один из тех, кто сразу создал группу наблюдения за исполнением соглашений в Осло (то же самое мы делали в бывшем Советском Союзе), пытался как можно громче выражать свои сомнения в правоте происшедшего в Осло. Там мы были диссидентами, но, несмотря на постоянные попытки КГБ заглушить нас, мир нас все же услышал, Здесь же мы воспринимались как интегральная часть израильского общества, и потому правительство с самого начала предупредило, что не позволит никому за него решать, хороший Арафат или плохой. Они будут решать это сами... И государственные чиновники объясняли всему миру, чтобы на нас, на наши предупреждения не обращали внимания. На самом деле Арафат, мол, просто политически слаб, его усилят, и тогда он станет хорошим. Это, бесспорно, затруднило нашу борьбу. Я верю в то, что мы победим, поскольку правда на нашей стороне, мораль - на нашей стороне и закон тоже за нами. - Мир все это понимает? - Мир это далеко не понимает, и не только потому, что он не хочет понимать, а потому, что мы стеснялись, боялись, не хотели, по разным политическим причинам, настаивать на своей правоте и объяснять миру свою правоту. И если мы будем сейчас так же ясно, твердо и последовательно объяснять, кто такой Арафат, как это было сделано на заседании комитета безопасности, если мы не будем бояться показывать это и не будем говорить: подождите, ведь у нас другого партнера не будет, а потому не станем сжигать мосты, - так вот, если мы сами не будем бояться говорить правду и объяснять ее миру, то я думаю, что мир поймет нас. И это очень важно. Нам ни в коем случае нельзя отказываться от этого оружия. - Натан Борисович, последний вопрос. Несколько фраз - ну все-таки ваш прогноз на будущее? - Мы признали наконец, что находимся в состоянии войны. Теперь надо сделать следующий шаг и начать действовать по правилам войны. Когда в тебя стреляют из пулемета, ты не можешь разговаривать с пулеметчиком. Он хочет убить тебя, ты хочешь убить его. Другого пути нет. У нас есть сегодня правительство национального единства, которое является гарантом того, что израильское общество не будет расколото. У нас есть все шансы прийти на переговоры с палестинцами, причем совсем не обязательно вести переговоры именно с Арафатом. Это будут те лидеры палестинцев, которых они сами найдут себе и выберут и которые, надеюсь, будут заботиться о благе своего народа. В этом самая главная цель сегодняшнего противостояния. Пока мы подкармливали диктатора и делали все, чтобы нашим партнером был именно тот, у которого интересы собственного народа стоят на последнем месте, а главная цель - мобилизация масс на священную войну против Израиля, шансов на достижение мира не было. Поэтому первый шаг - это жесткая, бескомпромиссная борьба с террором, второй шаг - создание условий для переговоров с теми лидерами палестинцев, в которых заинтересовано большинство народа. Я уверен, что все это возможно при правильной, сильной и мощной пропагандистски-разъяснительной работе, ведущейся, безусловно, среди наших друзей, но и не только среди них. Если же мы опять позволим другим лидерам решать за нас свою судьбу, пытаться вовлечь нас во всякого рода компромиссы с диктаторами или лидерами террора, без каких-либо серьезных, крупных изменений в политике наших партнеров, то думаю, что наше будущее окажется под угрозой. Но я, как вы знаете, оптимист. - Спасибо. |
---------------------------------