---------------------------------
Йосеф Бодански
Эйлат и Негев - повод для грядущей войны
|
Долгосрочные замыслы Хусни Мубарака, связанные с возможным развитием политической ситуации на Ближнем Востоке, нашли отражение в статье, которая была напечатана 5 августа 1997 года газетой "Эль-Васат". Здесь примечательно все, начиная с места публикации интересующего нас материала. Выходящий в Лондоне еженедельник "Эль-Васат" принадлежит принцу Халеду бен-Султану - сыну министра обороны Саудовской Аравии. Брат владельца газеты возглавляет саудовское посольство в Вашингтоне и считается чрезвычайно влиятельным человеком в дворцовых кругах Эр-Рияда. Сам факт публикации подробной статьи о возможных политико-юридических претензиях Египта к Израилю в данной газете является косвенным подтверждением того, что эти претензии выдвигаются с ведома и согласия самых влиятельных лиц в саудовском руководстве. Более того, указанные лица известны своей особенной близостью к США, и это тоже имеет значение в интересующем нас контексте. Итак, 5 августа 1997 года "Эль-Васат" сообщил своим читателям о документе, который был незадолго до этого представлен на рассмотрение египетского президента Хусни Мубарака. Речь идет о юридической справке по вопросу о линии международной границы между Египтом и Израилем. Данная справка была составлена после специального "исследования", проведенного по указанию египетского руководства. Вкупе с сопутствующими документами она призвана подвести юридические основания под давние претензии Каира в отношении значительной части Негева. Территория, вызывающая аппетит египтян, контролируется Израилем с 1948 года. Большая ее часть была изначально определена резолюцией ООН от 29 ноября 1947 года к включению в состав еврейского государства. Тем не менее в Египте не спешат отказываться от претензий на эту территорию, подтверждением чего стала упомянутая публикация лондонского еженедельника. Указанная территория представляет собой вытянутый треугольник, северной вершиной которого является город Рафиах, расположенный на границе Египта с сектором Газы. В настоящее время сам город находится на территории Палестинской автономии, тоща как примыкающий к нему пограничный пункт по прежнему контролируется израильтянами. Уходящая на юг западная грань треугольника тянется по линии египетско-израильской границы и упирается в пограничный пункт Таба, расположенный на берегу Эйлатского залива. Эта пограничная линия была установлена еще в самом начале XX века и с тех пор считалась неоспоримым рубежом между Египтом и подмандатной британской Палестиной, а затем - Государством Израиль. В 1979 году она была признана сторонами, подписавшими Кэмп-Дэвидский мирный договор, в качестве международной египетско-израильской границы. Восточная грань волнующего египтян треугольника также уходит на юг, постепенно удаляясь от пограничной линии. В районе Ницаны она удалена от египетской границы на 5-8 км, в районе Эйлата - уже на 30. Восточная грань упирается в поселок Беэр-Ора, расположенный неподалеку от израильско-иорданской границы. Таким образом, южная грань треугольника протяженностью 32 км проходит по израильско-иорданской границе до Красного моря и далее по побережью до пограничного пункта Таба. В отличие от прямой восточной грани, она представляет собой извилистую линию, повторяющую контуры берега и израильско-иорданской границы. Площадь очерченной таким образом территории составляет около 1500 кв. км, то есть в полтора раза больше площади Голанских высот. Уступив указанную территорию египтянам, Израиль лишится доступа к Красному морю, потеряет город Эйлат, прилегающий к нему аэропорт и химические предприятия в Западном Негеве. Следует подчеркнуть, что Египет и прежде не раз выдвигал претензии на эти земли. Вновь заявляя о них, Хусни Мубарак дает понять, какой видится ему роль Египта в XXI веке, и именно в этом - исключительная серьезность затронутого нами вопроса. Публикация "Эль-Васат" привела к возобновлению дискуссии по чрезвычайно важной проблеме, не обсуждавшейся публично на протяжении длительного времени. Эта проблема касается самых корней египетского отношения к Израилю и того, каким образом понимают в Каире политическое предназначение самого Египта. По сути дела, каирское руководство сохраняет убежденность в том, что само существование Израиля - или, по крайней мере, израильский контроль над Негевом - препятствует гегемонии Египта в арабском мире. Иными словами, даже ужавшись в границы 1949-1967 гг., Израиль останется в глазах египтян "нерешенной проблемой", ждущей своего часа. Эта концепция обусловлена историческим делением арабского мира на две крупные части - Магриб (Запад), то есть североафриканское побережье Средиземного моря до Атлантического океана, и Машрик (Восток), то есть Передняя Азия до Ирана, включая весь Аравийский полуостров. В силу целого ряда исторических и культурных причин Египет на протяжении долгах столетий считал себя доминантной державой арабского Востока, хотя месторасположение этой страны в Северной Африке допускает равную возможность для ее причисления к Магрибу. Еще в глубокой древности египетские правители вели бесконечные войны за господство над землями, входящими теперь в состав Израиля, Сирии и Иордании. Целью этих кампаний после арабского завоевания стало создание единого территориально-политического пространства от дельты Нила до Междуречья, то есть обеспечение доминантных позиций Египта в Машрике и тем самым во всем арабском мире. Провозглашение Государства Израиль в 1948 году и включение в его состав большей части Негева год спустя привело к появлению барьера, отделяющего Египет от Машрика. Попытки президента Насера утвердить арабское политическое единство, включая создание и кратковременное существование Объединенной Арабской Республики (государственный союз Египта и Сирии. - Прим. ред.), упирались в этот барьер, лишающий египтян сухопутных связей с арабскими странами Передней Азии и Аравийского полуострова. Именно невозможность установления таких связей через израильскую территорию воспринималась египетскими интеллектуалами в 50-е годы как главная причина провала политики Насера. К середине 60-х годов в кругах радикально настроенной египетской интеллигенции созрело мнение о необходимости уничтожить Государство Израиль военными средствами, чтобы раз и навсегда решить указанную проблему. Некоторые представители этих кругов оказывали существенное влияние на практическую политику Каира. Самым заметным из них был Мухаммед Хасанин Хайкаль, идеолог панарабизма, пользовавшийся личным доверием Насера. В январе 1966 года он опубликовал программную статью, доказывавшую настоятельную необходимость скорой войны с Израилем. В частности, в ней говорилось: "Помимо угрозы территориальной экспансии со стороны Израиля, нужно учитывать тот факт, что эта страна отделяет Магриб от Машрика, в котором Египту по праву принадлежит политическое первенство. Подобное положение вещей не может быть терпимо в длительной перспективе - безотносительно к практическим опасностям, которые оно в себе таит. Уже само физическое отделение арабского Востока от арабского Запада является первым шагом к осуществлению экспансионистских устремлений Израиля". Хайкаль предупреждал, что результатом этого разделения станет обострение политических и военных конфликтов между арабскими странами. В "разодранном" состоянии арабский мир не может объединиться под предводительством Египта. Таким образом, само по себе существование Израиля - вне зависимости от его планов и практических действий - рассматривается Хайкалем как первостепенная угроза арабскому миру: "Результатом войны 1948 года стало бедственное положение арабов. Главным фактором явилось в данной связи продвижение израильских войск к Акабскому (Эйлатскому. - Прим. ред.) заливу, осуществленное уже после подписания соглашений о прекращении огня. Тем самым Израиль обеспечил себе ключевые позиции у выхода в Красное море - без того, чтобы арабы уделили должное внимание этому факту. Израильский прорыв не вызвал ответных действий со стороны арабской коалиции, в результате чего Машрик оказался отрезан от Египта и от Магриба". Хайкаль подчеркивал, что он не видит никакой альтернативы вооруженной борьбе, целью которой должно стать устранение израильского "барьера", разделяющего арабский мир на две части. Приближенный к Насеру идеолог пришел к однозначному выводу о том, что, если Израиль желает выжить, ему придется постоянно воевать с арабами, дабы не допустить воссоединения Машрика и Магриба, не дать утвердиться арабскому единству. Прорыв израильского "барьера" Хайкаль считал исторической задачей Египта, превосходящей по своей важности все остальные цели: "Наша способность или неспособность прорвать этот барьер явится индикацией военных возможностей Египта, его приверженности своей миссии, преданности своим идеалам. Только таким образом можно остановить израильскую экспансию, открыть замурованные ворота между двумя частями арабского мира, завершить физическую и юридическую ликвидацию агрессии, определившей нынешнюю ситуацию в оккупированной Палестине". Как легко заметить, словами "агрессия, определившая нынешнюю ситуацию в оккупированной Палестине" Хайкаль пользуется для обозначения Израиля. Таким образом, прорыв "барьера" между Машриком и Магрибом мыслится им не как самостоятельная задача, а как необходимое условие для "физической и юридической" ликвидации еврейского государства. Представленная концепция и заключенная в ней политическая логика привели в конце концов к Шестидневной войне 1967 года. Гамаль Абдель Насер возглавил общеарабскую коалицию, объявившую своей целью уничтожение Израиля. Захваченные в ходе этой войны оперативные планы египетских и иорданских штабов, включая подготовленные ими карты, доказывали, что первоочередной задачей арабской коалиции был захват Негева и разрушение построенного израильтянами в Димоне атомного реактора. Лишь на следующем этапе - с началом сирийского вторжения на севере - предполагалось наступление на прибрежную низменность и Иерусалим. Результатом кампании должно было стать устранение Израиля с карты Ближнего Востока. Сокрушительное поражение 1967 года не изменило стратегических целей Египта, включая декларируемую Каиром необходимость установления "арабского единства". Лишь конкретные политические условия в регионе, включая итоги Войны Судного дня (1973 г.) и растущее влияние США на ближневосточной арене, побудили Анвара Садата изменить египетскую стратегию, сохраняя приверженность ее долгосрочным целям. К середине 70-х годов Садат, сменивший Насера на посту египетского президента, пришел к выводу о неизбежности заключения мирного договора с Израилем. При этом он не отказался от идеи восстановления географического единства арабского мира, то есть наземного соединения Машрика с Магрибом. Каирские интеллектуалы из окружения Садата продолжали твердить о том, что между Египтом и Иорданией должен быть создан коридор, пересекающий израильскую территорию и находящийся под арабским суверенитетом. Таким им виделось "непременное условие прочного мира". При этом подчеркивалось, что без решения данной проблемы к миру не приведут ни создание палестинского государства на всей территории, занятой Израилем в 1967 году, ни возвращение к полузабытым планам ООН по разделу подмандатной Палестины (1947 г.). Только установление наземной связи между Машриком и Магрибом, рассматриваемое как необходимое условие "арабского единства", декларировалось этими кругами в качестве приемлемой формулы урегулирования ближневосточного конфликта. "Часть арабского мира лежит в Азии, другая его часть - в Африке, и Израиль разделяет его, - объяснял все тот же Хайкаль в 1975 году. - В историческом и географическом отношениях это нестерпимое положение для арабов, считающих себя единой нацией". Позже Мубарак заявит, что он поднимал вопрос о значении "арабо-палестинского коридора между Машриком и Магрибом", равно как и египетское требование в отношении очерченного выше "треугольника", в ходе переговоров с израильским премьер-министром Менахемом Бегином в 1982 году. 'Эль-Васат" с удовлетворением ссылается на это заявление. По словам Мубарака, он уже тоща - в 1982 году! - усомнился в приверженности Израиля мирному урегулированию, и почему? Потому, что Бегин отклонил его притязания на Негев! К идее о необходимости установления наземной связи между Машриком и Магрибом в Каире вернулись в конце 80-х годов. В этот период Мубарак - совместно с Саддамом Хусейном, Иорданией и Саудовской Аравией - пытался остановить наступление иранского фундаментализма. Перечисленные арабские режимы опасались, что экспорт "мусульманской революции" подорвет их устои. Вплоть до лета 1990 года (иракское вторжение в Кувейт) в качестве козырной карты, способной нейтрализовать геополитические амбиции Тегерана, рассматривалась опция возрождения агрессивного арабского шовинизма. Утвердить эту опцию предполагалось посредством новой большой войны против Израиля, развязанной под лозунгом "освобождения Иерусалима". Лидеры Египта, Ирака, Иордании и Саудовской Аравии обсуждали свои планы в расчете на то, что, "освободив Иерусалим" под арабским знаменем, они смогут доказать превосходство радикального национализма над насаждаемым из Тегерана исламским фундаментализмом. И разумеется, разрушение израильского "барьера" в Негеве должно было проложить дорогу "арабскому единству". В начале 90-х годов египетские официальные лица стали поговаривать вслух о близящейся и неизбежной войне с Израилем. Усама эль-Баз, один из самых близких к Мубараку египетских руководителей, говорил, что война обязательно разразится, если Израиль не примет всех требований ООП, включая создание суверенного арабского коридора на его территории. Хайкаль был еще категоричнее: "Война между арабами и Израилем близка, в этом нет никаких сомнений". Его оценка основывалась на предположении о том, что в ходе мирного процесса Израиль выдвинет требования, неприемлемые для арабских партнеров. То, что Израиль настаивал на проведении прямых двусторонних переговоров с вовлеченными в конфликт арабскими странами, воспринималось Хайкалем как попытка "углубить раскол в арабской среде - тот самый раскол, который обусловлен существованием сионистского государства". Упомянутый идеолог ждал, что арабы "прозреют" и после безуспешных попыток добиться дипломатического решения конфликта снова возьмутся за оружие. На Ближнем Востоке вспыхнет война, которая "восстановит попранное достоинство арабских народов". Другие египетские комментаторы, равно как и многие официальные лица, соглашались с выводами и прогнозами Хайкаля. Значительным шагом к осуществлению этой агрессивной доктрины стала общеарабская конференция в мае 1990 года. Ее участники достигли договоренности об определенных практических шагах и утвердили часть разработанных ранее стратегических планов. Но в 1990 году враждебным замыслам в отношении Израиля не было суждено осуществиться, поскольку в августе Саддам Хусейн отвернулся от своих партнеров, соблазнившись захватом Кувейта. Отчасти это было обусловлено опасениями Багдада ввиду определившейся египетской гегемонии, Уловив, что Мубарак становится лидером арабского мира, иракский диктатор решил перехватить инициативу. Оккупация Кувейта, представленная как покушение на весь "состряпанный империалистами ближневосточный порядок", была призвана доказать, что именно Ирак определяет повестку дня и развитие событий в арабском мире. Результатом этого решения стала война в Персидском заливе. По окончании кувейтского кризиса состоялась Мадридская конференция, положившая начало ближневосточному мирному процессу при доминантном участии США. Это не заставило египтян отказаться от давних планов создания "суверенного арабского коридора" между Машриком и Магрибом. Напротив, военно-политический закат Ирака и выявившаяся зависимость государств Аравийского полуострова от военной помощи со стороны Египта привели к ситуации, в которой Каиру было проще претендовать на региональное лидерство. Но арабский мир не спешил признавать гегемонию Египта, и это окончательно убедило Мубарака в том, что осуществлению его заветных целей мешает израильский "барьер". Первым шагом Каира в новой ситуации стала настойчивая поддержка палестинского требования о создании "свободного коридора" между сектором Газы и Западным берегом реки Иордан. Важность этого требования нашла отражение в египетском документе "Предлагаемые принципы всеобъемлющего развития", который был частью более общего "Плана создания Государства Палестина". В указанном документе (он был опубликован в марте 1992 года) говорилось, что минимальная территория палестинского государства должна включать не только все земли Иудеи, Самарии и сектора Газы, но также 45-километровый коридор между Газой и Хевроном. Ширина коридора должна была составить пять километров, его площадь - 225 квадратных километров. Всю эту территорию, находящуюся под израильским суверенитетом с 1948 года, должны были требовать для себя палестинцы. Находящиеся на ней девять израильских населенных пунктов предлагалось эвакуировать. Однако в Осло и в ходе последующих переговоров между Израилем и ООП не было достигнуто приемлемой для Египта договоренности по данному вопросу. В связи с этим Мубарак вернулся к своей прежней идее, предполагающей установление общей сухопутной границы между Египтом и Иорданией посредством отторжения части израильского Негева. Целесообразность преднамеренной эскалации военного конфликта с Израилем ради возрождения и укрепления "арабского единства" обсуждалась в декабре 1994 года на александрийской встрече Мубарака с сирийским президентом Хафезом Асадом и саудовским королем Фахдом. Три лидера договорились между собой о жестком курсе в отношении Израиля, признав таковой ключевым элементом арабской политики. По сути дела, они совместно признали отсутствие альтернативы уничтожению Израиля или, по крайней мере, "кардинальному изменению его стратегических контуров". Вскоре после этого в Каире началось открытое обсуждение "аномалии", связанной с существованием Израиля в качестве "физической помехи" единству арабского мира. Правительственная газета "Эль-Ахрам эль-масаа" предупреждала в декабре 1994 года: "Израиль продолжит свою политику, направленную на подрыв арабского единства... Израиль пытается углубить политический и географический раскол арабского мира посредством укрепления барьера, отделяющего Машрик от Магриба". В последующий период арабская стратегия в отношении Израиля претерпела дополнительные изменения. В 1996 году арабские лидеры были разочарованы неспособностью США и европейских держав обеспечить им "нужный товар", то есть самоубийственные израильские уступки. На этом фоне было принято решение о постепенном переходе к военной конфронтации, которая теперь мыслилась как общеисламская - при участии Ирана - война против еврейского государства. В Каире заговорили во весь голос о "смерти мирного процесса", подчеркивая в данной связи традиционные цели египетской политики: обеспечение "арабского единства" посредством отторжения суверенной израильской территории в Негеве и установления общей сухопутной границы с Иорданией. 25 апреля 1997 года эта цель была открыто провозглашена президентом Хусни Мубараком. Выступая перед командным составом Второй и Третьей египетских армий по случаю очередной годовщины "освобождения Синая", Мубарак сказал, что задача освобождения египетских земель от израильской оккупации еще не завершена. Он объявил Умм-Рашраш (район Эйлата) египетской территорией, от которой его правительство никогда не откажется. Мубарак жаловался на то, что Израиль игнорирует египетские притязания в отношении очерченного выше "треугольника" (Рафиах - Таба - Беэр-Ора), хотя соответствующие требования неизменно выдвигаются Каиром с 1982 года. "Ввиду упорного израильского отказа обсуждать указанную проблему Египту придется заново взвесить возможные средства освобождения своей священной земли", - подчеркнул президент. Мубарак дал понять, что проблема "треугольника" не сойдет с политической повестки дня - напротив, она станет объектом приоритетного внимания со стороны Каира. Египет не оставит усилий, направленных на установление своей восточной границы по линии Рафиах - Беэр-Ора - побережье Акабского залива. Мубарак не может не осознавать, сколь серьезным и неприемлемым для Израиля является это требование. В Каире понимают, что официальный Иерусалим никогда не пойдет на подобные уступки. Американского давления на Израиль в данном случае ожидать не приходится, поскольку линия Рафиах - Таба официально признана в качестве международной границы участниками Кэмп-Дэвидского мирного договора. Во всяком случае, США не будут понуждать Израиль к отступлению из указанного района. Таким образом, ненасильственного, политического пути к отторжению "треугольника" в принципе не существует. Из этого со всей неизбежностью следует,что Египет сознательно делает ставку на силовое решение. Иначе как посредством вооруженной агрессии "восстановить историческое и географическое единство арабского мира" нельзя, и египетская военная элита с нетерпением ждет сигнала к началу войны с Израилем, в которой она надеется смыть позор былых поражений и обеспечить абсолютную гегемонию Каира на Ближнем Востоке. Текст публикуется с любезного согласия редакции журнала "Натив" Перевел с иврита Дов Конторер. |
---------------------------------